Эдисон Денисов
Соната для фагота была написана мной по просьбе нашего выдающегося фаготиста Валерия Сергеевича Попова и ему же посвящена.
Очень трудно писать сочинение большой длительности для сольного инструмента (Соната идет примерно пятнадцать-шестнадцать минут) и особенно трудно это делать для одного духового инструмента.
– Почему?
– Потому, что здесь имеется очень мало красочных возможностей. К тому же тембр того же, скажем, фагота, он сам по себе гораздо более специфичен, чем тембр виолончели соло, например.
Поэтому писать для виолончели соло значительно легче: здесь вы можете использовать гораздо больше разных приемов – и легато, и пиццикато, и тремоло, и так далее, вплоть до игры аккордами; наконец, вы можете играть очень развитую мелодическую двухголосную музыку.
А на фаготе вы двухголосия уже никак не сыграете. Да и те аккорды, которые вы можете взять на нем, они по существу и не являются настоящими аккордами, потому что в них тембр фагота, как и у других духовых инструментов, напрочь ломается.
По существу – это полный слом краски, самой тембровой специфики инструмента, а не аккорд в полном смысле слова. Тем более что структура аккорда здесь не так-то легко и различима на слух: большинство аккордов всегда с какой-то примесью четвертитоновости и потому не очень ясны по своей структуре – это уже не те аккорды, к которым мы все привыкли, а только quasi-акккорды, это, скорее, только новая краска, которой к тому же нельзя злоупотреблять.
Они могут вводиться, но только ненадолго, и поэтому, в основном, всё письмо приходится делать мелодическим. А мелодическое письмо на пятнадцать-шестнадцать минут без двойных нот, без полифонии сочинить для одного инструмента очень трудно.
– А почему же тогда у вас из одиннадцати сольных сочинений только четыре написаны не для духовых?
– Не знаю, так уж получилось.
– Может быть, это как-то связано с тем, что на них у вас был заказ от очень талантливых исполнителей, которые могли справиться с самым сложным письмом?
– Это, конечно, сыграло свою роль. И наверное, я думаю, довольно большую. Но важнее всё же здесь была для меня возможность поработать с новым тембровым материалом. Я думаю – это самая главная причина. Хотя наверняка всё это трудно объяснить.
Здесь, кстати, было и еще одно важное обстоятельство. Скерцозные возможности фагота давно уже исчерпаны, и это всем ясно – лежит, как говорится, на поверхности. А вот экспрессивные возможности фагота, они, по-моему, еще далеко не исчерпаны.
Это очень экспрессивный инструмент и очень интересный по звучанию. И особенно необычно фагот звучит в высоком регистре. Здесь у него абсолютно какой-то неповторимый по выразительности тембр, правда, иногда чуть-чуть сближающийся с тембром саксофона.
И мне, например, было интересно написать почти всю вторую часть в основном только в скрипичном ключе – по существу, только в очень высоком регистре фагота.
Это трехчастная соната. В крайних частях, которые в основном достаточно подвижные, есть очень много разных скерцозных приемов: уколов, разных прыжков и так далее, а в первой части много, к тому же, и так называемых общих форм движения, как бы нарочито сделанных, и есть иногда нарочито стертая мелодия.
В настоящем смысле слова это письмо, конечно, не является письмом мелодическим. Мелодической является только вторая – медленная – часть.
Это произведение, к которому я отношусь серьезно, но естественно, когда ты пишешь сочинение только для одного духового инструмента, твои возможности как композитора, всё-таки, ограничены.
Сейчас, как мне кажется, происходит настоящий высокий ренессанс духовых и еще больше ударных, то есть тех инструментов, которые долгое время считались как бы второстепенными. И очень многие исполнители на этих инструментах сегодня гораздо больше музыканты в высоком смысле слова, чем, скажем, те же струнники (сейчас среди струнников намного меньше таких вот именно ярких и независимых личностей, чем это было раньше).
– Когда состоялась премьера Сонаты?
– По-моему, это было в Москве, в ноябре 1982 года, если я не ошибаюсь.
Сыграна она была совершенно замечательно Валерием Сергеевичем Поповым. Так что и здесь он как всегда был на высоте, за что ему очень благодарен.
Дмитрий Шульгин, «Признание Эдисона Денисова». М., 1998
Концерт «Человеческий голос фагота», посвященный 80-летию Валерия Сергеевича Попова:
Э. Денисов, Соната для фагота соло — Станислав Катенин
Добавить комментарий